Казахский научно-исследовательский институт тюркологии и монголистики (КНИИТМ).

Жумаганбетов Талгат Смагулович

​

ДРЕВНЕТЮРКСКИЙ КАГАНАТ: становление и развитие государственности. VI-VIII вв. Алматы, 2017 

​

Глава из монографии

1.3 Предгосударственные институты кок-тюркского общества.

     К вопросу о “племени”. Прежде чем мы коснёмся вопроса о предпосылках формирования государственной организации мы должны в рамках данного исследования решить вопрос о племенах у номадов. У большинства людей касавшейся этой темы закрепился гегелеэнгельсовское понимание этого понятия, как часть звена между родом и народом (как этнос). По этой теории рода объединяется в племя, которая в свою очередь является своеобразным праэтносом. Племена, проидя определённую стадию развития, на новом уровне образуют народ.

          Наша попытка наложить эту теорию на историю кок-тюрков закончилась неудачей. Под “племенем” в отношении древних тюрков, часто понимают различного вида объединение родов по региональнохозяйственному признаку. Этнологические исследования истоков родов показало, что в таких союзах родов – именуемых в исторической литературе “племенами” генеалогический принцип не работает. Это объясняет, по нашему мнению, то, что в номадном обществе принципы отношении только на основе генеалогических принципов родства давно уступило место хозяйственным, и в функционировании племени, каковым оно было в первобытный период и как таксономический уровнь не было необходимости. В древнетюркском обществе для обозначения этого явления используют понятие “ог” и “бод” Но “ог” был родовым подразделением в догосударственный период. Десятиоговое членение кок-тюркской государственной организации на протяжении 200 лет и воспроизводимое во всех каганатах (Западном, двух Восточных) позволяет считать этот “ог” административно-териториальной единицей государства, а не племенем. Предложенная ещё В.В.Радловым дешифровка слова “будун” из рунических текстов как “племенной союз” не выдержал критики и сейчас всеми тюрколагами переводится как “народ”.

       В зависимости от традиции и порядка сложения данного объединения, роды - инициаторы распространяют на инкорпорантов принцип старшинства и естественной иерархии соподчиненности родов (принцип патронимии). Поэтому понятие «племя» необходимо отнести к условным. Современные этнологи крайне осторожно относятся к этому понятию, т.к. под ним часто подразумевают широкий спектр этно-хозяйственных объединений за длительный исторический период. В лексике тюркоязычных народов такое понятие отсутствует. В целях избежания путаницы, вследствие длительного использования этого термина в определенных случаях, мы также продолжим использование этого понятия, но в контексте подразумеваем, что племя – это объединения или союзы родов без глубокого этнологического смысла.

      В тюркских номадных обществах есть множество различных вариантов (по целям, по задачам и т.д.) объединений родов. Под родами нами предусматривается союз определённого количества общин (аргументация в разделе 2). Так, по содержанию, военная организация номадов в научной литературе, практически, сливается с такими понятиями, как «племя» и характерезуется отношениями в виде «военной демократии».

       Сложность и запутанность вопроса о том, что представляет собой такое явление, как племя, исходит из некритического смешения его этнографического и теоретико-государственного смысла. Наибольший разнобой в это понятие внесен этнографами, которые в целях выявления сущностных характеристик и основных признаков племени, путем сравнения с различными объединениями, начиная с древности до современности, используя материалы с различных континентов, вместо выявления универсальных признаков и закономерностей, лишь запутали и усугубили проблему.

   Приведём обзор по этому вопросу. Так, Ю.И.Семенов, характеризует классическое племя как организационное целое с общими органами власти. «Люди, входившие в состав такого племени, - пишет Ю.И.Семенов, - обычно имели общую культуру, говорили на одном языке или диалекте одного языка» 131, с.73. Они осознавали свои общие черты в культуре и отличие от иноплеменных групп. Все эти признаки, по мнению ученого, характеризуют племя как этническую общность и одновременно как целый социальный организм, граница племени, таким образом, проходит через человека в данном круге.

           По мнению С.А.Токарева, «племя как культурная этническая единица существовало, вероятно, с начала истории человечества, но лишь в конце общинно-родовой эпохи, на стадии варварства, племя делается компактной, сплоченной общественной группой: укрепляются внутриплеменные связи, складываются общеплеменные органы власти: племенной совет, вожди, военные руководители» 132, с.266.

          Племенная структура строится на родственно-генеалогической основе, однако, как отдельно отмечает Г.Е. Марков, этот принцип действует только в самых низах социальной структуры. По сути, племя, по его мнению, - это исторически сложившийся элемент общественной организации, который сохраняется в виде племенного принципа хозяйственной территории даже после седентаризации кочевников 133; 134, с.83.

          А.С.Аманжолов, основываясь на обширном материале, на уровне этнических подразделений – родов и племен выделяет отдельные диалекты и наречия. Данный момент дополнительно характеризует процесс образования средневековых народностей 7, с.28-29.

      Казахстанские этнографы Н.Э.Масанов, Ж.Абылхожин, исходя из центрально-азиатского материала, считают понятие племя вымышленной категорией, отсутствующей в структуре номадного общества. У кочевников под этим понятием подразумеваются, в их понимании, ассоциативные группы общин и военно-потестарная организация, объединения коллективов, скотоводов с компактно расположенными летними пастбищами 111, с.150-155.

        По мнению В.Д. Котенко: «Наличие организации управления в виде военной демократии свидетельствует о том, что данное общество достигло своей вершины в развитии родового строя; что здесь уже появились явления, говорящие о начале его разложения, и создались все необходимые предпосылки для возникновения государства…» 135, с.72. При поправке того, что родовое общество в аридной зоне прекратило свое существование еще в финале эпохи бронзы, данная выдержка полностью отражает стадиальную сущность изучаемого нами явления.

       А.М. Хазанов отождествляет военную организацию ранних номадов с «ситуационными вождествами», «текучими по своему составу», с объединением, которое временно возникало в период войн 80, с.370.

     По нашему мнению, в большинстве случаев в политической истории под племенем у номадов большинство историков подразумевают перманентно существующие военные организации догосударственного периода. Такой военный союз номадов несет в себе строй военной демократии, с существующей тенденцией превращения его в ранние формы государственных объединений. Наиболее четко данная мысль выражена у Б.Ф. Железчикова, который отмечает, что «у скотоводов производственный цикл обеспечивается уже на низших уровнях их социальной организации», поэтому племенные союзы вызваны военнополитическими причинами 136, с.108-109.

      Данный обзор показывает так же, что понятия племя и род, взятые из этнографической литературы исторической наукой не соответствует объединениям, которые существовали у тюркютов. «Ог»/ «огуш» – древних тюрков это, в догосударственный период хозяйственная кооперация малых и расширенных общин, «будун» это соединение «огов» в народ (с этнической окраской), “огуз”, - союз родов в политических целях. Не «ог» не «огуз» не являются естественными этапами этногенеза. Их ведущий вектор - хозяйственные интересы общин.

        Органы хозяйственной координации предгосударственного периода. Большинство специалистов считают, что кочевое скотоводство является формой приспособления человека к данной экосистеме, «…посредством посезонного кочевания по определённым маршрутам…», для обеспечения «…не только воспроизводства стада…», но и для нормального функционирования эксплуатируемой экосистемы 137, с.32-33. Есть утверждение А.М.Хазанова, что это «…особый вид производящей экономики, при которой преобладающим занятием является экстенсивное подвижное скотоводство, а большая часть населения вовлечена в периодические перекочевки» 80, с.173. Эти характеристики позволяют нам прийти к выводу о том, что сбалансированное равновесие в этой системе не может сохраняться самостоятельно, так как из двух один субъект воздействия на среду, - неприродное явление. Любое циклическое перемещение больших масс скота и людей (подробнее в разделе 2), требует особой организации. Бессистемное использование ограниченных природой и климатом пастбищных территорий ведет к иррегуляции процессов воспроизводства степной растительности и, в конечном счете, к экологической катастрофе, а она, в свою очередь, к катастрофе хозяйственной и социальной: массовой гибели животных, людей, ослаблению и развалу общества.

       Как мы выяснили, без макро регулирования кочевого скотоводства в определенном регионе, локальной экологической нише, кочевое скотоводство как хозяйство, как материальная база для специфического общества и культуры невозможна. Как любой живой организации, кочевому скотоводству характерна борьба противоречий. В данном случае двух тенденций, с одной стороны, тяготение к спокойствию и стабильности, которое необходимо для этого вида животноводства, а с другой стороны, непрерывные столкновения на внутри - и межсоциумном уровне вследствие разрастания отдельных социумов, нехватки хозяйственной территории или изменения границ локальных экологических ниш.

         Регуляторами этих тенденций на внутрисоциумном уровне выступают различные организации номадов. В основном это разнотипная, надобщинная, неполитическая власть из естественной необходимости регулировать возникшие сложные межгрупповые взаимоотношения в конкретном сообществе 138, с.78, 82-83. Схожих позиций придерживается Н.Э.Масанов. Если отношения базисно экономические, то это хозяйственный потестариат, а если военные проблемы, то – военный потестариат и так далее 111, с.155-160. Органы хозяйственной координации в номадных обществах имеют нижнюю границу между семьей и общиной, военный начинается с расширенной общины. Высшей формой межобщинной и надобщинной организации является политический власть, - государство.

    Хозяйственный, межродовой орган координации хозяйственного цикла, - первая естественная и объективная форма надобщинной и межобщинной власти. «Строительный кирпич», с помощью которого при определенных обстоятельствах могут появиться государственные институты. Данная форма догосударственной власти придает различным хозяйственным степным субъектам организационную целостность, объединяет воедино экономические и общинные интересы и заставляет в среде других кочевых объединений действовать согласовано, в интересах всей организации, при этом его составляющие сохраняют во всех других вопросах полную самостоятельность, а центральные органы управления на ряду с фигурой макрорегулятора носят выраженный коллективный характер. Другая сторона таких объединений вооружённая защита экономических интересов. В этом случае, это догосударственные органы военной защиты, которые в определённых обстоятельствах становятся предгосударственными военными институтами власти.

     Объективно, данные институты существуют автономно, от наличия или отсутствия государственной организации в номадном социуме. Без этих институтов координации хозяйственной деятельности и защиты собственности и хозяйственных интересов, кочевое скотоводство в средневековом варианте функционировать не могла. В то же время наличие этих органов были причинами и предпосылками для относительно раннего оформления как отдельных, так и системных государственных институтов у номадов.

       К особенностям генерирования догосударственных и государственных структур управления у древних тюрок, как мы писали выше, большое влияние имела экономическая база – пастбищное животноводство.

     Разделение всего аридного пространства по хозяйственным зонам, ограниченность вегетационных периодов у степной растительности, огромное поголовье скота, низкая кормовая емкость и продуктивность пастбищ, сложность и многофакторность номадизма были причинами для особой регуляции хозяйственных циклов.

       В зависимости от природных особенностей аридная зона делится на хозяйственные регионы ниши. В хозяйственном, глобальном и организационном отношении это оформляется в хозяйственные области со своим преобладающим ландшафтом и природно-климатическими условиями. В каждом из таких областей хозяйственную деятельность вели определенные группы родоплеменных объединений. Из их представителей составлялся совет родоправителей региона, который координировал перекочевочный процесс и другие вопросы. Как правило, данный совет собирался перед началом нового хозяйственного цикла и определял основные маршруты для родов или объединений родов.

     Нетрудно представить, что произошло бы с хозяйственными перекочёвками при отсутствии такого института управления. В этом случае все родовые и их общинные подразделения выбрали бы один или два наиболее удобных, оптимальных и лучших маршрута. Общины, оказавшиеся впереди перекочевки, чтобы сохранить лидерство в условиях первозахвата временных летних пастбищ, не будут до конца утилизировать кормовые ресурсы пастбищ вдоль кочевого маршрута, а аутсайдерам достанутся лишь вытоптанные пространства. Ни лидеры кочевок, ни последние не получают нормальных условий для естественного воспроизводства стада, серьёзный ущерб наносится экологии и т.д.

         Распределение кочевых путей, таким образом, между родами объединения было неизбежным условием пастбищно-кочевой системы производства. В противном случае «вся система кочевания была бы нарушена, начался бы хаос в землепользовании, что привело бы к хищническому истреблению пастбищ и гибели скота», - отмечает В.Ф. Шахматов 139, с.33. Для того чтобы этого не произошло, данная сторона хозяйственной деятельности номадов в первую очередь подвергается особому регулированию.

    Руководители общин, родов и сами рядовые кочевники одного хозяйственного региона избирали специального регулятора, который в пределах своей компетенции стоял выше родовых общин и опирался на коллективный, надродовой авторитет старейшин рода. Данная власть избиралась формально всеми и на равных условиях. Такими регуляторами, как правило, были представители родов, вносившие наибольший вклад в эффективность данного хозяйственного сезона в силу ряда естественных обстоятельств: наибольшая численность людей и скота, наиболее богатый, сильный и влиятельный в степной иерархии род и т.д. Для таких регуляторов в догосударственный период у тюркских этносов было принято много наименований. Мы, для того чтобы не путать с одноименной административной должностью и сословным титулом, будем называть их хозяйственными макрорегуляторами.

        Хозяйственный макрорегулятор занимался, исходя из своего опыта, знаний и авторитета, организацией перекочевочного процесса, т.е. непосредственным распределением между родами маршрутов кочевания и пастбищ внутри хозяйственного совместного региона, арбитражом при столкновении хозяйственных интересов различных общин. Родоправители распределяли маршруты между отдельными общинами в указанных направлениях, а расширенные общины родов, передвигаясь по параллельному маршруту, принимали во временное владение расположенные вдоль пути пастбища путем первозахвата 140, с. 48, 85. Распределению и регулированию подверглись, прежде всего, маршруты кочевания. Каждая группа родов владела территорией в виде широкой многокилометровой полосы, в которой находились кочевые маршруты и пастбища, преимущественно принадлежащие им. Например, Устюрт в древности был местом обитания только дахов и верхних аорсов, а позже рода адай. На востоке Казахстана, в Прииртышье с XIII в. преобладали в основном найманы и кереиты. У тюркютов в V –VI вв. зонами хозяйственного регулирования были отдельные горные долины Алтая, предгорья Саян и бассейн реки Орхон.

       В период каганата данный совет родоправителей, представлявших хозяйственное объединение десяти огов, называемый тюркютами Элем, пополнится другими влиятельными субъектами власти и превратится в совет знати, который будет долгое время прикрываться «президиумом» всеобщего народного собрания - курултая. Каждый из родоплеменных объединений, входивших в данный совет родоправителей, имел своего выборного регулятора, обладавшего властью в рамках своей компетенции хозяйственного координатора, но уже в пределах отведенного маршрута. Со временем данный маршрут закреплялся за конкретным родом внутри племени и расширенной общиной внутри рода, что не мешало ежегодно снова заниматься вопросом распределения маршрутов кочевания. При сложных природных и погодных обстоятельствах отдельные огуши тюркютов могли варьировать маршруты кочевания, при необходимости, по договоренности перемещаться в период бедствий (джута) даже на земли соседних племен (объединений родов), но такие перемещения носили исключительный и договорной характер.

      Руководители рода «имели право наказывать провинившихся, разбирали споры и тяжбы из-за захвата чужого имущества, нарушений обычного права. Власть старейшины была основана на доверии общества, приказа старейшины нельзя было ослушаться» 141, с.252. Реальной властью обладали руководители малых и расширенных общин. На уровне межобщинной кооперации рода, родоправитель имел регулятивно-координационную власть на совещательной основе. По своей сущности, родовая власть - это логическое продолжение внутрисемейных властно-соподчинительных отношений, т.е. патронимии. Такой же властью обладал лидер объединения родов. В зависимости от количества объединённых хозяйственных подразделений, даже ограниченные полномочия регуляторов и организаторов перекочёвки порой достигали значительных объёмов. Данный орган хозяйственной координации - есть форма возникновения новой надобщинной, надродовой власти, по своей сути и содержанию серьезно отличающейся от прежней родовой. Хозяйственный орган координации неимеет прямой связи с патронимией, но использует её инструменты.

      Как правило, хозяйственный макрорегулятор - это человек богатый, состоятельный и авторитетный в экономической жизни номадов. Он выдвинулся за счет личных качеств характера и интеллекта. Обладает помимо личного влияния престижем богатства, (мы не исключаем осуществления практики реципкротных раздач) и, конечно, глубокими знаниями природных закономерностей региона и всех деталей хозяйственного цикла.

     В компетенцию хозяйственного макрорегулятор входили вопросы от хозяйственного арбитража до вопросов землепользования и землевладения первичными общинами. По другим вопросам данный хан не имел реальной возложенной власти. Внутриродовые вопросы решали сами рода. Власть хозяйственного координатора была временной, а объемы и эффективность этой власти зависели от личностных качеств выборного управляющего, военных, природных и прочих обстоятельств.

     Таким образом, регулятивный институт, каким было объединение родов во главе с хозяйственным макрорегулятором, в предгосударственный период был многослойной и многозвенчатой организацией. Основная задача такого объединения заключалась в подборе и распределении «наиболее качественных пастбищных массивов, обеспечивающих наилучшие условия выпаса и содержания стада и табунов» 140, с.51, т.е. организация производственного процесса на отдельно взятой территории. Процесс этот был достаточно сложным, многоступенчатым и затрагивал все субъекты кочевания. А.Е.Хадсон очень тонко подметил основные социальные процессы в кочевом скотоводстве тюрко-монгольских объединений. По его мнению, их два: первый - это постоянная тенденция к сегментации (речь идет, в первую очередь, о разрастании семейного хозяйства – Т.Ж.) путем разветвления и отделения; другой – это движение к интеграции мелких объединений в более крупные, путем слияния 81, с.98. От преобладания в номадном социуме, по воле экономических, политических и прочих обстоятельств, одной из этих двух тенденций зависело формирование принципиально новой организации – государства.